Сахалин в судьбе участников «Донского процесса»

Божественная юность всегда верила, как верит и сегодня, что перевернуть мир — дело нетрудное.
Пандзини
    О политической каторге на Сахалине лично я впервые узнал из книги Ивана Андреевича Сенченко «Революционеры России на сахалинской каторге», Сахалинское книжное издательство, Южно-Сахалинск, 1963, с.190. С тех пор минуло почти 50 лет, а информации о каторжанах, отбывавших наказание на сахалинской каторге за участие в революционной деятельности, в краеведческой литературе практически не прибавилось. А ведь, как правило, люди эти были хорошо образованы, прибывали семьями или создавали семьи на острове, активно участвовали в экономической и общественной жизни региона.
В книге, посвященной политическим узникам Сахалина, Иван Андреевич приводит статистику. За 20 лет существования политической каторги на острове через неё прошли около 50 человек (В книге «Сахалин-Курилы: история освоения и развития», М, «Моя Россия», «Кучково поле», 2006,с.511 И.А. приводит цифру с 1884 по 1905 г. -54 политкаторжанина – прим. Г.С.)
Прибывали они на остров после громких политических процессов группами. Наиболее известными в те годы процессами были над членами партии «Народная воля» и польской партии «Пролетариат». Кроме этого, отдельные процессы членов революционных организаций в прессе того времени называли либо по имени участников, либо по географии событий.
Так уроженцы Дона Е.И.Петровский, А.И.Александрин и В.В.Чернов оказались на Сахалине в мае 1887 года по делу т.н. «Донского процесса».
Это «Дело о тайной типографии и метательных снарядах, обнаруженных в гг. Новочеркасске и Таганроге» и хранится оно в ГАРФ. Дело очень большое, благо мне удалось связаться с родственниками наших «сахалинцев», которые уже проделали титаническую работу по отысканию в деле следов А.И.Александрина и В.В.Чернова.
Большая часть документов датируется февралем-мартом 1886 года, когда произошел разгром «Народной воли», арест большинства участников и полиция в горячке искала снаряды, боясь, что они найдут свое применение. У полиции к тому моменту уже были сведения от тайных агентов-осведомителей и арестованных ранее участников практически обо всех замыслах народовольцев. (Именно в этот период успехом полиции завершилась и другая операция против «ульяновцев» в Петербурге – прим.Г.С.)
Жандармы действовали быстро и решительно, аресты и допросы шли каждый день в Петербурге, Новочеркасске и других городах. Арестованные знали, что им грозит смертная казнь, знали, что замыслы их полностью раскрыты. Поэтому в протоколах рассказали многое во всех подробностях. Только «сотрудничество со следствием» могло спасти им жизнь.
Все участники «Донского процесса» были приговорены к смертной казни через повешение, однако, по обыкновению, царь, при окончательном утверждении приговора, заменил её Петровскому каторгой без срока, Александрину 18-ю, Чернову 15-ю годами каторжных работ.
Ещё при первом знакомстве с книгой И.А.Сенченко меня озадачила география «революционных» событий. Ведь Дон в XIX веке был оплотом самодержавия. Большинство конной лейб гвардии, царский конвой сплошь состоял из донских казаков. Да и примеры из советской классики не говорили о поддержке сыновьями Тихого Дона революционеров и в более поздние годы…
Окончательно подтолкнуло меня к поиску ответов на эти вопросы письмо правнука наших каторжан из Москвы: «Из протоколов выяснилось, что мои родственники не были революционерами-фанатиками (каким был, например, казненный А. Ульянов), не замышляли никаких терактов и вообще были против таких методов. Брат прадеда А. Александрин собирался лишь устроить «библиотеку саморазвития» для казачьей молодежи и увлекался разного рода запрещенной тогда литературой, а двоюродный брат прадеда В. Чернов попал в эту историю почти случайно, согласившись спрятать на своем хуторе несколько «метательных снарядов». Собственно, история с метательными снарядами, назначение которых было братьям неизвестно, но которые они все же согласились взять на хранение у народовольца Е. Петровского, и стала для них роковой». Подобная трактовка событий близкими родственниками показалась мне интересной. Что же тогда привело дворянина Александра Александрина в ряды борцов за Советскую власть на Дону в 1918 году?
Род свой Александрины ведут от казачьего войскового старшины Егора Александрина, вышедшедшего в отставку в 1775 году. Он участвовал в подавлении пугачевского восстания. И было у него три сына. Один из них — дед нашего героя Александрин Максим Егорович.
Вот выписка из его Послужного списка в современном изложении:
казак Верхне-Чирской станицы сын обер-офицера, кавалер ордена св. Анны 4 ст. В службе казаком в команде войскового старшины Киреева с 10 июля 1794г. Кавказская линия. Урядником в полку полковника Петра Денисова с 15 мая 1798г. в походе к Пинску. Произведен в хорунжие 11 октября 1799. Участник Всеобщего похода 1801 г. до Оренбурга («Индийский поход»). В полку подполковника Карасева с 29 марта 1803г. в Петербурге. В полку войскового старшины Комиссарова с 1 января 1804г. в Вятской губернии. Сотником с 1805г. В полку войскового старшины Самойлова с 10 октября 1807г. В 1807-1812 на Кавказской линии, в боях с горцами. В полку полковника Быхалова с 25 апреля 1812г. Произведен в есаулы 16 марта 1812г. Участник Отечественной войны 1812г. и Заграничного похода 1813-1814гг., в действительных сражениях: Красное, Смоленск, Бородино. Войсковым старшиной с 3 января 1813г. Данциг, Берлин, Магдебург, Гамбург, Суасон, Краон, Лаон, Реймс, Сен-Дизье. Переведен в полк полковника Пантилеева 2-го — 1 января 1814г. Переведен в полк полковника Костина 4-го с 25 января 1815г. В Гродненской и Виленской губерниях, в походе во Францию. (РГВИА, ф. 489 оп.1 д.3483 ПС за 1815г.) Из штаб-офицерских детей, р. ок. 1776г. войсковым старшиной с 22 октября 1812г. (ГАРО, ф.344, оп.1 д.304, ПС за 1822г.)
По заслугам подполковника Верхне-Чирской ст. и кавалера А-4 М.Е. Александрина определением Войскового Депутатского собрания от 7 апреля 1854г. потомки признаны в дворянском достоинстве и 15 марта 1855г. указом Правительствующего Сената по Департаменту Герольдии №229 утверждены (Шумков, с.1: РГИА ф.1343. оп.16, д.922; оп.51, д. 619, л.324, 330, 437 об.)

Кавказ, Красное, Смоленск, Бородино, Заграничные походы 1813-1814 года.… Сколько гордости у любого русского человека вызывает перечисление этих славных побед наших предков! Да, заслужили казаки Александрины и Славу и награды, и потомственное дворянство от императора, которому отмечу, были беззаветно верны.
Следует, наверное, пояснить, что за «Индийский поход». Был такой исторический казус, чуть не обернувшийся трагедией для донского казачества. Павел I и Наполеон, желая укусить ненавистных им англичан в самое больное место, задумали отнять у них жемчужину британской короны — Индию. Наполеон обещал идти на Индию из Египта, а Павел собирался нагрянуть с Севера, из Средней Азии. Наполеон, кстати, вообще не шевельнул пальцем насчет Индии. Провел он, как говорится, своего коронованного питерского приятеля. А Павел за свои слова отвечал. На эту дикую авантюру регулярную армию Павел вести побоялся, а казакам, к разным тяготам и неожиданностям привычным, думал он, — будет в самый раз. И приказал поднять все полки Войска Донского и идти в Индию, обогнув Каспийское море по казахским степям. Мобилизовал где-то 40 конных полков (20 тысяч человек), дал атаманам какие-то дурацкие карты, где очень приблизительно были нарисованы земли разных ханств и царств, в которых никто не бывал и приказал прийти в Индию и выбить оттуда англичан. Донские полки без всякого энтузиазма зимой перешли Волгу и двигались к Оренбургу, как пришла радостная весть: Павла I убили, теперь царя зовут Александр, и он приказывает прекратить безумный поход и вернуться по домам. Ну и, слава Богу. Иначе казакам пришлось бы воевать со всеми подряд по дороге в Индию и гибнуть совершенно бессмысленно. Да и угроза продолжению славного рода Александриных была нешуточная. Благодаря вышеперечисленным событиям в родовом хуторе Александриных Черновском зазвучали детские голоса.
Не знаю, успел ли Максим Егорович пожить в усадьбе на хуторе Черновском, но сын его Иван Максимович прожил там всю жизнь. За исключением годов военной службы. В те времена все казаки мужского пола пригодные к службе были военнообязанными и служили по 18 лет. То есть им нельзя было заниматься ничем иным, кроме как военным делом. А военных дел для него тоже было хоть отбавляй. Кроме нескончаемой Кавказской войны с горцами у Ивана Максимовича была еще Восточная (Крымская) война 1853-1856, которую он провел на турецком фронте и из которой он вышел есаулом (за сражение при д. Баяндур) и кавалером ордена св. Анны (за сражение при д. Кюрук-Дара).
Где-то в отпуске между войнами он успел жениться на дочери есаула Прасковьи Черновой из станицы Усть-Белокалитвенской и первый сын его Иван родился в июле 1853, когда он уже был на войне с турками. И только после войны Иван Максимович, кажется, вышел таки в отставку и занялся хозяйством и рождением детей. В 1857 году появилась дочь Мария, в 1859 году – средний сын Михаил, а в 1863 — младший сын Александр.
Уже появились на Дону казачьи учебные заведения, вот и отдали Ивана и Михаила в Новочеркасское казачье юнкерское училище. Михаил закончил класс Донских казачьих артиллерийских юнкеров. Старший брат Иван всю жизнь был военным, тоже есаулом, имел ордена.
А вот с младшим сыном Ивана Максимовича, Александром, случилась совсем другая история.

Александр Иванович Александрин (1863-1918)

    В 1875 году вышел императорский указ, разрешающий казакам не идти на военную службу и дающий право на иные, доселе незнакомые казакам профессии. Александр был из первого поколения, которого коснулся этот указ.  Он окончил Новочеркасскую гимназию в 1883 году и в том же году поступил в Санкт-Петербургский университет на физико-математический факультет. Это была совсем другая жизнь, он попал в среду, где наблюдалось «брожение умов» и всяческое «вольнодумство».  Молодой человек, выросший на маленьком казачьем хуторе и воспитанный на традиционных ценностях, наверняка был потрясен.  Может, в нем проснулись какие-то гены далеких предков, ходивших со Стенькой Разиным и Кондратием Булавиным биться с московскими властями за казачью волю. Не знаю. Но в результате он быстро сошелся с кругом революционеров-народовольцев.
«Народная воля» — тайное общество, раскинувшее свои «сети» во многих городах России, насчитывавшее несколько сотен членов и имевшее террористические наклонности. Убийство царя Александра II Освободителя 1 марта 1881 года осуществили их предшественники. И новое поколение революционеров готовило продолжение. Летом 1885 года народоволец Ефим Петровский попросил Александра, гостившего у родственников в Новочеркасске, спрятать куда-нибудь несколько бомб. Александр передал их своему соратнику и родственнику (двоюродный брат) сотнику Чернову, высказав аналогичную просьбу. И Чернов не нашел лучшего места, как спрятать их на своем хуторе в скирде сена. Они понятия не имели, кому предназначались эти бомбы. И даже представить себе не могли, как это обстоятельство изменит их судьбу.

Схема хутора Чернова из «Дела о метательных снарядах» 1886 года


Правнук нашего героя слышал от родителей, что суду якобы была заплачена взятка для смягчения приговора, но, учитывая уровень суда (это была высшая инстанция), мне это представляется довольно сомнительным. Скорее всего, если и была взятка, то ее дали сахалинскому начальству. Так как условия пребывания Александрина на Сахалине были более чем сносными. Правда, не только для него одного.
Как это нередко случается, в тайной организации оказался провокатор. И, кажется, не один. Тогдашние спецслужбы сработали образцово и по делу под общим названием «Второе первое марта» было арестовано по всей России около 500 человек. Это дело стало неким эталоном, и его изучали как учебное пособие по раскрытию антигосударственных заговоров. Отдельно судили Петербургскую группу заговорщиков, куда входил брат Ленина Александр Ульянов. Александр Александрин попал в Южную группу, для которой был устроен так называемый «Донской процесс». Курировал ход следствия лично министр внутренних дел граф Дмитрий Толстой, регулярно составляя отчеты императору Александру III. Хотя «Народная воля» и считалась страшно законспирированной организацией, действия заговорщиков на практике выглядели довольно наивно.
Вот что писал участник заговора А.А. Ку-лаков о том, что было после того, как Чернов и Александрин спрятали снаряды в стоге сена:
«Случайно крестьянский мальчик нашел их и сообщил об этом своей матери. Надо полагать, что женщина эта сообразила, в чем дело, и поэтому, никому не сообщив, бросила их в пруд. Все-таки женщина эта или мальчик проболтались, ибо, когда после предательства началось усиленное расследование, то добрались и до женщины, и до мальчика; затем спущена была вода с пруда, на дне которого найдены были три снаряда».
    А вот что написано в приговоре Особого Присутствия Правительствующего Сената по этому поводу:
   «Петровский и Александрин принесли снаряды к Чернову, который на другой день должен был уехать на хутор. Но когда на другой день Александрин зашел узнать об этом и оказалось, что Чернов еще не уехал, а напротив должен был на время отлучиться из дома, то Александрин взял на это время снаряды к себе, Чернов же после этого сам пришел к Александрину и, взяв у него снаряды, отвез их на хутор. Что Чернов не желал уничтожить снаряды, а хотел сохранить их, доказывается тем, что Чернов на хуторе зарыл снаряды в такой скирде соломы, которую не предполагалось скоро расходовать и в которой, следовательно, снаряды должны были сохраняться, доколе в них не встретится необходимость.
Но случайно, а именно вследствие того, что пронесло водою близ находящуюся греблю мельницы отца Чернова, арендатором этой мельницы Гладышевым уже вскоре после покрова 1885 г. пришлось выбрать солому из этого скирда. Мешок со снарядами был, таким образом, найден. Гладышевы и крестьянка Матрена Кравцова испугались, и Кравцова бросила мешок в мельничный пруд. Сделав это, Гладышевы и Кравцова таились от Чернова и работника Курлова, когда Чернов приехав на хутор, посылал Курлова к ним разузнать, не находили ли они какого мешка с вещами, не называя, какие это были вещи. По указанию же Кравцовой, полицею найден 4 марта 1886 г. в пруду этот мешок с жестяными коробками, в которых оказались три разрывных метательных снаряда. По осмотре их эксперт по пиротехнике дал заключение, что хотя часть запалов разрушилась от воды, но материал внутреннего состава — динамит и гремучий студень — вполне годен для разрушительного действия, притом так силен, что при испытании дал взрыв камней на расстоянии до 100 саженей.
Такаим образом, очевидно, что лишь одно случайное исчезновение снарядов у хранителя их Чернова лищило последнего возможности передать их по назначению Оржиху,  когда тот явился за оными в октябре 1885 г.
»
В ссылку за Александром на Сахалин добровольно поехала его будущая жена Татьяна Ульянова (прямо как у декабристов), студентка Петербургского университета, донская казачка родом из станицы Усть-Медведицкой. Александр купил там дом для семейной жизни (вспомните семейное предание о взятке начальству-прим.Г.С.) и развил бурную хозяйственную деятельность, а Татьяна устроилась преподавать в школе.

 Татьяна Илларионовна Александрина (Ульянова)


С Александром на Сахалине произошла поразительная метаморфоза. Наверняка и для него самого тоже. Он на практике задолго до революции доказал неправильность идей, за которые пошел на каторгу и за которые спустя пару десятков лет начнут погибать миллионы.
Из воспоминаний политкаторжанина Эдмунда Плоского о Рыковской коммуне:
«Начальник, казачий сотник Бутаков часть присланных ему политических ссыльных задействовал себе в помощь для подъема хозяйства, а оно уже было с постройками. Осели там Александрин, Волохов, Горкун и еще несколько, фамилий которых я не запомнил, а лично с ними не был знаком. Заложили там поначалу нечто вроде толстовской общины с намерением вести «идеальное хозяйство». Но очень скоро кончилась та идиллия. Более практичный и энергичный, чем другие, донской казак Александрин без церемоний завладел чужим скотом или лошадьми, которых соседи пустили пастись на общую землю. Это очень возмутило его коллег-идеалистов, которые хотели на практике применить принцип непротивления злу насилием. Начались ссоры, споры, которые в итоге закончились тем, что Александрин отстранил своих сотоварищей, а может они и сами отошли, и начал сам вести хозяйство, получив от своих сотоварищей кличку «кулак». Собственно, по сути, они были правы, и доказательством этого был факт, что хоть Александрин и считал себя социалистом и был вроде бы противником частной собственности, но защита своей собственности превысила допустимое до такой степени, что однажды ночью, застав в своих владениях вора, который там прятался, выстрелом из револьвера убил его или тяжело ранил. Суд его оправдал, посчитав это случаем обороны, но, честно говоря, это было злоупотребление обороной, ибо вор был безоружный, а физической силой Александрин его превосходил. Случилось это уже после распада коммуны.»
И далее у него же:
«Группа политических ссыльных: Александрин, Волохов, Горкун и еще несколько, занялись земледелием, начальник округа им помог с приобретением всего необходимого для строительства, инвентаря и создался вроде бы идеальный земледельческий кооператив, коммуна. Но продолжалось все это недолго. Начались на «идеологической почве» различные распри, споры, как вести хозяйство не столько с целью земледельческой экономической независимости, сколько ради идейного «излучения». Что делать с вредителями, которые делают потраву лугов, даже засеянных полей? Что делать с чужими животными, которые напали на поле товарищества и уничтожают посевы? Все это вызывало споры, рождало дебаты, продолжающиеся целыми вечерами. Одни стояли на стороне того, чтобы вести работу, убеждать соседей не вредить друг другу, другие придерживались идеи «непротивления злу насилием», а о самих потерях никто и не думал. И вот после года такого хозяйствования самый практичный среди них казак Александрин просто выбросил своих товарищей из этой колонии и стал индивидуальным буржуазным владельцем, собственником и через несколько лет владел показательным по тем меркам сахалинским поместьем.» ( Плоский Эдмунд. О Брониславе Пилсудском // Известия Института наследия Бронислава Пилсудского №9.Южно-Сахалинск,2005.С.130.)
Известный сахалинский историк исследователь наследия Б.Пилсудского (который был дружен с семьей А.И. Александрина на Сахалине) В.М.Латышев пишет по поводу этих воспоминаний: «Конечно, к этим воспоминаниям следует относиться осторожно, они были написаны через много лет после жизни на Сахалине, что-то виделось уже в ином свете. Вызывает и сомнение прямо «зловещая» роль Александрина. Но разлад был, и А.И. Александрии, у которого быстро увеличивалась семья, по-видимому, выкупил общее распадающееся хозяйство». (Латышев В.М. Сахалинская жизнь Бронислава Пилсудского. Пролегомены к биографии. Южно-Сахалинск: Сахалинское книжное издательство,2008.-384 с.)

    Я уже писал, что на политических на Сахалине распространялись многие послабления. Большинство политкаторжан попадали под царские амнистии, выходили раньше на поселение, получали разрешение на выезд с острова. Но только это не касалось уроженцев Дона, настолько чудовищна для власти была сама мысль о революционных брожениях в среде казачества.
    23 декабря 1896 года Александрин был перечислен в поселенцы, что давало возможность выезда на материк.
    В 1897 году Александр Иванович просит разрешения выехать во Владивосток для заработков на содержание семьи. Ему островное начальство отказывает «ввиду его прошлого». В этом же году Татьяна Илларионовна с тремя маленькими детьми по болезни ненадолго выезжает к родным на Дон. Отсюда она обратилась к императрице с просьбой разрешить её мужу, уже переведенному в разряд ссыльнопоселенцев, переехать с Сахалина на родину, но прошение было отклонено.
    Александр продолжает заниматься сельским хозяйством в с. Рыковское, а, когда в конце 90-х политическим разрешили преподавание, работает в сельской школе. Крестьянские права (т.е. полное отбытие срока) Александрин получил не позднее февраля 1903 года.
    В 1903 г. Александрии просил разрешения съездить на родину, чтобы оформить оставшееся от отца наследство.
    Департамент полиции запросил по этому поводу местные власти области Войска Донского. Те ответили, что «ввиду ожидаемого посещения государем императором Донской области прибытие сюда просителя (т. е. Александрина. — И.С.) является нежелательным, тем более что он судился и отбыл наказание за такое преступление, которое и теперь заставляет сомневаться в его политической благонадежности». И ходатайство Александрина было отклонено. (Для казачьего Дона преступление такого рода срока давности не имело – прим. Г.С.)
    Хотя на Александрина были распространены все четыре царских указа о сокращении сроков наказания политическим (1891, 1894, 1896 и 1904 гг.), срок его ссылки на Сахалине истек лишь в 1905 г. В апреле 1905 г. ему разрешили выехать в европейскую Россию и жить где пожелает «за исключением столиц и столичных губерний», но под надзором местной полиции в течение пяти лет. (Сенченко И.А. «Сахалин-Курилы: история освоения и развития», М, «Моя Россия», «Кучково поле», 2006, С.183)
    Это была не последняя метаморфоза в его жизни. Александр вернулся на Дон только в 1905 году с женой и детьми и вроде бы тихо занимался хозяйством. Сахалин напоминал о себе часто. Столько лет жизни, труда, друзей остались на острове. В 1911 году с Сахалина на Дон приезжает сосед и товарищ Александрина по с. Рыковскому Илья Сапега. Внесенный в перепись самим А.П.Чеховым, сын каторжанина, уроженец острова отверженных, он всюду представляется «князем» потомком знатного рода. ( Не знаю, в каком родстве Сапега был с Великолитовским князем, но в гражданскую войну он с гетманом Скоропадским эмигрировал в Лондон. Сахалинские эмигранты Петровские с Александровска, живущие ныне в Австралии, писали мне, что последнее письмо от «князя» Ильи получали в 50-е из Гамбурга — прим. Г.С.)
    Напоминал приезд Ильи Сапега ситуацию с Гоголевским ревизором. Все Александрины были очарованы «князем» и даже отдали за него сестру Александра Евгению. Сам то Александрин знал семью Сапега хорошо, но ему ТОЖЕ льстило родство со знатными особами. Он всё ещё верил, что вернется в близкий для него круг людей.

Сапега Илья с женою Евгенией Александриной и её племянницей Верой. Ростов на Дону 1911 год

    Но в 1918 году он вдруг опять вспоминает свое революционное прошлое и становится председателем военно-следственной комиссии Донской советской социалистической республики (с февраля по май 1918 года). Видимо, как бывший политкаторжанин, он был приглашен советскими властями. Что заставило его вернуться к борьбе за идеи, несостоятельность которых он сам же и доказал на практике — для родственников полная загадка. Хотя «буржуазный владелец поместья», исповедующий социализм, случай, уверен, для России не уникальный. Безусловно, Александр Александрин внес свой вклад во всенародное строительство памятника под названием «Загадка русской души».
    Мне вспоминается случай из истории моей семьи, когда моего деда Григория Малкова, вернувшегося с брюшным тифом с фронтов Первой мировой войны на родину в Сибирь, родственники (подальше от греха) положили помирать в сарай. Невеста Наталья (моя бабушка) выходила деда, и в знак протеста молодые покинули зажиточных родственников, и перешли в стан их противников большевиков. Это не спасло мою семью от раскулачивания в 1930, и дед с четырьмя малолетними детьми бежал на Сахалин за лучшей долей.
    Быть может, наш герой руководствовался теми же мотивами. Родственники все в Белой армии, более того составляют её элиту, в которую, по уже изложенным причинам, вход Александру заказан. Родной брат Михаил (отец 11 детей) некоторое время был в правительстве другой Донской республики атамана Краснова. Были среди родственников нашего героя и генералы, и военноначальники Белой армии. Известен и один из последних атаманов Донской казачьей станицы в г. Пирее (Греция) Николай Михайлович Александрин (р.1871 г, двоюродный брат нашего героя). С проявлением интереса к Александру со стороны советской власти, у нашего героя появилась надежда на светлое будущее.
    Никакого «светлого будущего» увидеть ему не довелось. Александр был арестован казаками атамана Краснова в 1918 году. Со слов родственников, у него в тот момент разыгрался радикулит, и он просто не смог никуда уйти. Арестовали его на хуторе Черновском. Долго били, а потом расстреляли в Нижне-Чирской тюрьме.
    Удивительное в этой грустной истории переплетение имени «Александр». Дед Максим Александрин был в императорском Конвое Александра I, и был призван, по сути, охранять царя от таких, как его собственный внук Александр Александрин, обвиненный в подготовке к покушению на внука Александра I Александра III. Что все это значит с точки зрения мистики, мне доподлинно неизвестно.

    Что касается двоюродного брата и «соратника» А.И. Александрина по «Донскому процессу» Чернова Виталия Васильевича (1861 -?), то его судьба не менее трагична. В отличие от брата, Чернов не был связан с «вольнодумцами», он рос в близкой ему казачей военной среде и к 25 годам успешно продвинулся по службе. Ничто не мешало ему приумножить Славу знаменитых предков и достичь известных чинов.
Отец нашего героя Василий Чернов участвовал в Восточной войне, и вышел в отставку сотником и работал после отставки в Мариинском Донском институте. Жена у него была дочь хорунжего урожденная Ольга Александровна Чернецова. О Василии в Яндексе имеется следующая информация (с подзаголовком «Деятели революционного движения в России»): «Чернов Василий Ефимович, отставной сотник Донского казачьего войска. В 1870-х г.г. жил в Новочеркасске. Был обыскан в 1876 г. в виду нахождения при обыске у братьев Зубриловых, привлекавшихся по делу о пропаганде, его адреса. Свидетель по процессу братьев Зубриловых.»
Что за дело Зубриловых, ответа я не нашел. Но какой-то интерес к запрещенной литературе у него явно был. Возможно, работа в Мариинском институте дала ему какие-то контакты с диссидентами того времени. Этот институт считался филиалом Питерского Смольного института. Возможно, либеральные взгляды отца повлияли и на мировоззрение сына.
Брат отца Федор воевал в Восточную войну 1853-56, участвовал в Польской компании 1863-64, был награжден орденом св. Станислава 3 ст. и вышел в отставку подполковником. Второй брат отца Иван дослужился до войскового старшины и вышел в отставку с орденами св. Анны, св. Станислава 3 ст. и медалью за покорение Чечни и Дагестана.
Вот послужной список дворянина Виталия Чернова:
  «Сын сотника, р. 16 апреля 1860 года, окончил Новочеркасское казачье юнкерское училище по 2 разряду. Юнкером с причислением к полку №20 с 7 декабря 1878 года. Подхорунжим полка №5 с 10 сент. 1880 года. Произведен в хорунжие 24 января 1881 года. Состоял в полку по 8 января 1884 года. (РГВИА, ф.330, оп. 57, д.485, ПС за 1884 год)»
Видимо в конце этого года — начале следующего он стал сотником. В 1885 году с ним произошло то, что изменило всю его жизнь. Считается, что он стал участником террористической группы донской организации «Народная Воля», за что был осуждён по «Донскому процессу» в 1887 г. на 15 лет каторги. Правда, оказался он в ней довольно случайно, откликнувшись на просьбу своего брата А. Александрина спрятать на его хуторе несколько взрывных устройств неизвестного ему назначения. На суде и во время допросов он отрицал наличие у него революционных взглядов и до ареста плохо понимал, в какую историю он попал. Просьба брата, безобидная на первый взгляд, перечеркнула всю оставшуюся жизнь. Как казачий офицер Виталий, я думаю, больше чем Александр понимал, что с таким обвинением властей обратной дороги на Дон у него нет.
Быть может поэтому, Чернов не мог простить брату и себе фатальной ошибки. Каторга не сломала Виталия. Он и на Сахалине проявлял казацкий характер. Проживая в посту Александровском, он, один из немногих защищал политического Домбровского от преследований чиновниками, которые довели каторжанина до самоубийства.
Но с братом А.И.Александриным Чернов общался очень редко, имея такую возможность. А на Сахалине ближе и роднее Александра у Виталия не было.
Известно, что с 1894 года Чернов был наблюдателем, а затем и заведующим метеорологической станцией в Александровске. В 1898 году Виталий покинул остров. У Сенченко И.А. имеется запись, что дальнейших сведений о нем не найдено.
Удалось обнаружить след Чернова Виталия в 1903 году в Порт-Артуре. Это не Дон, где нашего героя не могли простить и не Сахалин, где знали о его участии в «Донском процессе». Вместе с тем Порт-Артур тогда был базой российского Тихоокеанского флота. Повсюду звучала русская речь, город активно развивался, множество путей было для предприимчивых людей, к коим, несомненно, принадлежал Чернов В.В. Здесь в Китае Чернов занялся коммерцией, как и многие русские.
Виталий Чернов в 1903 году Порт-Артур


Мне неизвестно пережил ли Василий события русско-японской войны 1904-05 гг., осаду Порт-Артура. Возможно, он и вернулся на Дон, если выжил. Но, по словам родственников, вряд ли симпатизировал советской власти.
Революция и Гражданская война самым радикальным образом поменяли весь семейный уклад. Родовое гнездо, хутор Черновский, постепенно начал приходить в запустение. Все Александрины покинули усадьбу и разъехались. Большинство навсегда.
Из наследства Александра Ивановича у родственников сохранился сахалинский фотоальбом с известными любому сахалинцу по изданиям Чехова и Дорошевича снимками. Пробитый немецкой пулей в годы Великой Отечественной войны, альбом стал действительно семейной реликвией, свидетелем более чем вековой истории.

    Особая благодарность потомку наших донцев Владимиру Мироненко за предоставленные материалы!

Литература и источники:

— Латышев В.М. Сахалинская жизнь Бронислава Пилсудского. Пролегомены к биографии. Южно-Сахалинск: Сахалинское книжное издательство,2008.- с.384
— Пилсудский Б.О. Дорогой Лев Яковлевич…(Письма Л.Я.Штернбергу.1893-1917 гг.), Южно-Сахалинск,1996, с.336
— Плоский Эдмунд. О Брониславе Пилсудском // Известия Института наследия Бронислава Пилсудского №9.Южно-Сахалинск,2005.С.130.
— Сенченко И.А. Революционеры России на сахалинской каторге, Сахалинское книжное издательство, Южно-Сахалинск, 1963, с.190
— Сенченко И.А.Сахалин-Курилы: история освоения и развития, М, «Моя Россия», «Кучково поле», 2006,с.511

Григорий Смекалов.

Добавить комментарий