- Муниципальное бюджетное учреждение - http://ashcbs.ru -

«Неудобная» тема

[1]

    В конце недели совершил я давно планируемую поездку на погост с. Рыковского (Кировское) старейшего села на Северном Сахалине (я бы назвал побратимом поста Александровского). Отношение к некрополям на острове из ряда вон выходящее, и этого вопроса мы уже касались. Возьмите, к примеру, более 6000 оскверненных могил первопроходцев «беспокоящихся» на погосте поста Александровского. И я не перестану возвращаться к этой теме, пока власти области и населенных пунктов острова не повернутся лицом к данной НРАВСТВЕННОЙ проблеме.

    Многострадальный Рыковский некрополь повидал на своем веку многое. В каторжный период территория погоста стала последним пристанищем первопроходцам Сахалина: сподвижнику адмирала Г.И.Невельского ШВАНУ В.К., основателю Тымовского ДЕРБИНУ А.Р., «матери всех каторжан» фельдшеру КРЖИЖЕВСКОЙ М.А., политическим КАНЧЕРУ М., ПЕТРОВСКОМУ Е., СОЛОДОВНИКОВУ С…. Наиболее сохранившимся к концу прошлого века было семейное захоронение БУТАКОВЫХ. Их непростая (обычная для сахалинцев тех времен), полная лишений жизнь не окончилась упокоением на сельском погосте.

    Наш земляк, талантливый краевед и неравнодушный человек Владимир Цуренко в 1992 году описал злоключения с прахом семьи бывшего начальника Тымовского округа, а ранее смотрителя Александровской тюрьмы.

    ВАНДАЛИЗМ

    Прав был мой приятель, когда сообщил по телефону и дал точное определение варварскому разгулу на старом кировском кладбище. То, что я увидел на месте, иначе не назовешь как беспредельным вандализмом. Все три надгробия (кировчане зовут их «большими камнями») сорваны с места, надломлены, побиты, и являют собой теперь ненужный хлам. Возле одной из плит, валяющейся набоку, уже успели пройтись металлической оградой, установленной на могиле сельчанки. Видно, очень любил свою покойную супругу муженек, коль отвел ей местечко именно там, где покоилась семья бывшего начальника Тымовского округа.

    И здесь не надо прикидываться простачком: на массивной, серой плите, увенчанной крестовым гербом, отчетливо прослеживаются инициалы, которые различит даже незрячий: Бутаков Арсений Михайлович. Буквы высечены строго, одна к другой, и сделана надпись мастерской рукой, с уважением и любовью к усопшему. Умели и в старину ценить память о людях…

    Не зря же и великий писатель — гуманист А.П. Чехов причислял Бутакова к числу «интеллигентных и интересных людей». Вел даже с ним переписку, которая оборвалась в 1894 году.

    А.М. Бутаков скончался в свои неполные пятьдесят лет после похорон жены Прасковьи Васильевны, почившей на старом погосте рядом с ушедшим безвременно сыном-малюткой. Его могилку тоже разграбили предприимчивые гробокопатели, а саму надгробную плиту просто-напросто раскололи пополам. Чего искали? Просто уму непостижимо…

    Более ста лет пролежали нетронутыми в земле останки семьи Бутаковых. Они жили на этой земле, трудились на благо Отечества. И вот уже в наше время — время смутной политизированной поры — нашлись нелюди (иначе не назовешь), которые надглумились над памятью наших предков. Какие чувства испытывали они, когда перекапывали могилы? Наверняка надеялись отыскать сокровища и разбогатеть единым махом. А задумывались ли хоть на минуту, что пройдут годы и другие варвары, подобные им, своротят памятник над их усыпальницами?..

    Не зря же в святом Евангелии сказано: не судите, да и не судимы будьте, ибо каким судом вы судили, таким и вас судить будут. Уж не знаю какого они роду, племени, только не исключено, что их предки лежат на том же кладбище, среди тех же землепашцев, доярок и учителей — именитых и простых сельчан. Так разве можно доходить до такого греха?..

    Не хочу бросить черную тень па всех моих земляков. Ворошить кости умерших — не в их традициях. Но и умолчать о вопиющем безобразии, случившемся в их селе, тоже не хочу. Потому как хорошо понимаю, что рано или поздно нам всем будет стыдно за такое допущенное варварство. Будет стыдно, но ничего уже поправить не удастся.

    Сельские вандалы извлекли из усыпальницы золоченый нательный крест. Не пренебрегли даже шпорой покойника. Тут же предложили свою находку — тонкой ювелирной работы — работнице торга. Да продешевили, получив за нательный крестик всего лишь «стольник». Опомнились после попойки, пришли домогать скупщицу: — Давай, дорогуша, доплачивай!..

    А «дорогуша» оказалась умней завзятых ханыг: сообщила в милицию. Старинной вещью заинтересовался и учитель Тымовской школы К.И. Гетто. Сообщил директору музея. Так, благодаря заинтересованных в истории нашего острова людей, реликвия пребывает теперь в надежном и нужном месте. А вот привлечь гробокопателей к ответственности никто и не подумал. Более того, разбросанные в хаотическом беспорядке плиты так и остаются бесхозными. Обещал мне председатель поссовета обустроить захоронение, да видать, много у него неотложных дед — руки не доходят…

    Случаи глумления над памятниками наших предков были и раньше. Однако рыночная экономика внесла свои коррективы в акты вандализма. Оно и понятно: все сейчас продается за деньги, тем более за «зелененькие». А как же быть с совестью? Она пока ни в одном каталоге дефицита не значится. А стоит все-таки задуматься, вспомнить про собственную совесть. И пусть поможет нам в этом тот самый Бог, которого мы столько лет отвергали!..

    Говорят, бедность толкает под руку. Но вспомним своих предков, наших отцов, матерей, дедов. Что они жили богаче и лучше нас? То повальные эпидемии тифа, то неурожайные годы, то суровые испытания военным лихолетием. И все-таки они умели сохранить достоинство и гордость за свою родину, умели оперировать такими понятиями, как нравственность и чистота души, умели судить гнусные отступления от жизненной морали.

    Как бы хотелось, чтобы не до конца что-то истребленное генетическое осталось у нас от предков. То, что случилось на старом кировском погосте, — варварство на уровне вырождения, окончательной деградации. Не могу представить, как он — гробокопатель Залоза — шел заложить золоченую цепочку торгашке с отеческим остервенением в глазах, чтобы заполучить желанную сторублевку. А рядом были его дружки по похмелью, острожаждующие, и никто не сделал упрека зарвавшемуся мародеру.

    Что же с нами происходит, люди? В какую бездну несет вас волна перестройки? И если понимание всего этого хоть чуточку осветит наше сознание, значит, не все еще потеряно.

    ЭТО НАДО ЖИВЫМ

    Если бы речь шла об одной только могиле Бутакова, то можно было на этом и закончить записки на столь деликатную тему. Но старый кировский погост хранит в своем немом молчании под сенью кудреватых берез целые страницы нашей островной истории.

    В ноябре 1890 года в селе Рыковском (ныне Кировское) скончался российский капитан В.К. Швам — основатель Муравьевского поста у озера Буссе. Это был блистательный офицер, истинный патриот своей Родины. Им написаны воспоминания о событиях тех лет, охватывающие период с 1867 по 1869 годы. Именем В.К. Швана названы гора и перевал, который прошел он со своим отрядом на юге Сахалина. Человек жил, боролся с невзгодами, пробирался сквозь таежную глухомань во имя России, во славу грядущего поколения…

    Чем же мы — его потомки — отплатили за столь благородную миссию? Полным равнодушием, отсутствием элементарной культуры по сохранению хотя бы его могильного холмика. От памяти не осталось и следа. А зря: пред прошлым, как сказал поэт, мы — всегда в долгу…

    …В долгу — перед солдатами седыми,

    В долгу — перед могилами святыми,

    Где слез сдержать я не могу!

    Мы сейчас поражены раковой опухолью безверия, отсутствия гордости и патриотизма. Есть силы, которые беспардонно разносят раковые клетки по всему обществу, из которого наиболее уязвимой оказывается молодежь. Именно наших детей необходимо приобщить к истории, к отечественной культуре. У мест захоронения почтенных людей должны звучать взволнованные, патетические речи о заслугах их перед народом в развитии нашей страны.

    Думаю, что если бы кировские школьники были своевременно ознакомлены с письмами А.М. Бутакова к писателю А.П. Чехову, у них бы навсегда сформировалось в сознании уважение и любовь к этому человеку. Для чего позволю привести здесь одно из писем, которому в декабре минувшего года исполнилось сто лет:

    «Многоуважаемый Антон Павлович!

    Наперво позвольте выразить Вам мое русское спасибо за память о нас, грешных, живущих на далекой окраине востока.

    …Семен Коротаев искренне благодарен Вам за то, что Вы в таком маленьком человечке, приняли участие: прошение он подал летом, и я со своей стороны дал самую хорошую аттестацию, но чем кончится дело и когда — неизвестно.

    Сердечно буду Вам благодарен, если Вы будете так милы, что пришлете по выпуску в свет своей работы о Сахалине и мне экземпляр, который будет мне воспоминанием, что на окраине востока пришлось мне встретить такого человека, как Вы, к которому душа и сердце сразу были расположены и очарованы. Не примите это за лесть, все, что высказано на бумаге, подсказывает само сердце. Таких людей, как Вы, на нашем Сахалине можно встретить один раз в десять лет, а то и менее…

    Работы наши за лето продвинулись значительно: там, где мы вместе проходили от Усково к Дербинскому, спотыкаясь на каждом шагу за пенья, коренья и падая в ямы, заполненные водой, теперь можно прокатить на тройке лошадей, запряженной в тарантас. На юг к Тарайке от села Палево пройдено верст 60, и местность эта занята поселениями и разными постройками. На будущее лето рассчитываем провести телеграфную линию до п. Корсаковского, а там займемся капитальной отделкой туда дороги (выходит, не японцы, а русские первыми проложили главный сахалинский тракт — прим. автора).

    Как служебная моя деятельность, так и семейная жизнь, стоят в тех же рамках, как и при Вас. Для меня было бы событием выскочить из той колеи, которую пробиваю девятый год на Сахалине. Остается еще два года, молю Бога, чтобы послал здоровья и сил дотянуть их. По правде сказать, не особенно красна наша жизнь: народ впрягся в это ярмо, и, свыкнувшись с его тяглом, не особенно ощущаешь боль на своем хребте…

    Еще большое спасибо за ту часть книг, высланную Вами, которая выпала на долю школ и народа Тымовского округа. В Рыковском отстроили новую школу, очень большую и со всеми удобствами. Можно надеяться, что школы наши будут с каждым годом процветать. В нынешнем году, помимо книг, высланных Вами, я выписал на остаток аванса, отпускаемого на содержание школ, на 600 рублей книг и учебных пособий…

 В заключение позвольте Вам, многоуважаемый Антон Павлович, засвидетельствовать от себя и детей наше искреннее почтение со всеми хорошими пожеланиями, а в особенности доброго здоровья!

    Искренне Вас уважающий А. Бутаков.

    14 декабря 1891 года.

    с. Рыковское-на-Сахалине».

    Не перестаешь удивляться, сколько тепла и сердечного признания в данных строчках. К сожалению, биография Бутакова А.М. малоизвестна, как биографии и всех остальных сахалинских корреспондентов А. Чехова. Однако теперь нам известно доподлинно, что буквально через три года после отъезда писателя автор письма скончался, и именно здесь, в селе Рыковском, разделив горькую участь своей супруги и дитя.

    Мертвые молчат. Их некому защитить от варварских набегов местных искателей легкой наживы. Вместо того, чтобы обустроить памятное место, как это делается в цивилизованных странах, могильные святыни изнахрачены до такой степени, что оказались «безхозом», являя собой бесстыдный акт махрового вандализма.

    А ведь еще А.П. Чехов писал, что «для жизни в настоящем надо искупить прошлое…». В конце концов, кладбище формирует сознание нервущейся нити между поколениями и их делами, уважение к человеку — к мертвому тоже, поскольку оно проистекает из того, как мы относимся к живым, ко всему человеческому роду…

    И тут ну никак нельзя снять ответственность с представителей местной власти: они обязаны поддерживать порядок в местах захоронения, привлекать общественность, вплоть до школьников, дабы не превращать кладбища в зоны отчуждения.

    Владимир Цуренко, из сборника «Негасимая свеча», Южно-Сахалинск, ДОК, 1992, С. 5-10

[2]

  Вот ещё свидетельство современника А.М. Бутакова писателя, политкаторжанина, наказанного 8 годами каторги на Сахалине, отца будущего культового писателя Даниила Хармса, а в те времена жителя с. Рыковское МИРОЛЮБОВА (Ювачева) Ивана Павловича.

     На смерть Бутакова А.М. он написал:

    «…свалился могучий дуб, не раз укрывавший меня от здешних житейских бурь, А.М. Бутаков. Смерть его для всех была неожиданностью. Правда, инфлюенция, свирепствовавшая здесь летом 1893 года, уложила и его в постель, но через неделю, две, он оправился и по-прежнему казался крепышем, для которого ничего не значило пройти по тайге пешком половину своего обширного округа. И вдруг его не стало. Сахалинская молва заподозрила, что его убило нравственное угнетение, которое он испытывал после возникновения дела об онорских происшествиях. Вероятно, это отчасти имело свое влияние на его здоровье, но главною причиною его внезапной смерти было воспаление легких.

  Я искренно любил Бутакова, как человека с честными принципами, трудолюбивого и заботливого хозяина. Он мог бы по примеру других сахалинских чиновников скопить разными законными и незаконными путями большое состояние, но на самом деле, после его смерти, осталась очень ничтожная сумма, едва достаточная на первое время для его большого семейства. Несчастное онорское дело совершенно не вяжется с его характером. Мне известно много случаев его тайного благотворения бедным поселенцам, и потому думаю, что сам по себе он был добрый и сердечный человек. Такое впечатление он делал и на многих начальствующих лиц, приезжавших в его округ. Если он допустил совершиться таким зверствам в своем округе («Онорское дело» по фактам жестокости надзирателей (в основном Ханова) в отношении каторжан при строительстве дороги на юг острова в районе с. Онор. По количеству жертв самое кровавое преступление периода каторги. — прим. Г.С.) , то не по жестокости, а скорее по своей слабости и доверчивости к людям. Вероятнее всего, он сначала сам долго не знал, что происходит на Оноре, а когда ему раскрыли глаза, он, жалея чиновников, виновных невнимательностью к жалобам рабочих, употреблял все меры затушить дело.»

   Миролюбов (Ювачев) Иван Павлович, «Восемь лет на Сахалине», СПБ, типография , А.С. Суворина, 1901, С. 243

   В 2004 году при покойном губернаторе Сахалинской области И.П.Фархутдинове в с. Кировское окультурили древний погост. Поставили ограждения, стеллу с именами усопших. Казалось место станет отныне посещаемым, ухоженным, к которому «не зарастет народная тропа» (как говорят) благодарных сахалинцев и любителей сахалинской истории. В прямом смысле наоборот. Заросла, да так, что в 2011 году, стоя в метре от надгробий, я сначала их не увидел. Вернувшись к близлежащим домам села за помощью в поиске, с удивлением обнаружил, что сельчане, в лучшем случае, слышали о захоронениях каторжного периода, а показать не могут. Разыскав местного краеведа, учителя сельской школы Владимира Федоровича Ш., мы вновь вернулись на то же место. Притоптав кое-как бурьян по пояс, мы не обнаружили мощной оградки с цепями, поставленной в 2004 году. Смятая тяжелым транспортом, она валялась тут же в овраге неподалеку. Да и сами могильные плиты, по словам краеведа, были сдвинуты в сторону. Кому-то из местных понадобилось больше места для свежих могил родственников… НИЧЕГО не изменилось со времен про которые писал наш земляк В.Цуренко.

    Когда мы задаем себе извечный для России вопрос «Кто виноват?», обычно мы вспоминаем правительство, руководящие общественные формирования, смену экономических формаций, наконец, и т.д. А здесь в этом святотатстве кто виноват? Недавно через районную газету уважаемая учительница преклонного возраста жаловалась на то, что с МОГИЛКИ её мужа постоянно выкапывают посаженные ею цветы… Что с нами земляки? Кто виноват в помойке годами созданной за забором собственного дома? Кто виноват в сотнях битых бутылок на побережье в местах излюбленного отдыха горожан с детьми? В устройстве карьров для стройматериалов в черте города? Все же понимают прекрасно, вслед за любимым профессором Филиппом Филипповичем Преображенским, что «РАЗРУХА- не в клозетах, а в головах». Если у кого-то проблемы с головою, то рядом же есть родственники, друзья, соседи..?

[3]

  Прах этой замечательной женщины покоится также на Рыковском погосте. Несмотря на юный возраст Марию Антоновну называли «матерью всех каторжан» и боготворили жители Северного Сахалина.

   Очень рекомендую почитать Эпистолярный дневник Ивана Ювачева и комментарии к нему http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2001/6/uvach.html [4] Многие удивятся, что в период каторги — ни слова о каторжанах… Кроме этого узнаете много нового из жизни поста Александровского.

Григорий Смекалов, заведующий сектором краеведения.