- Муниципальное бюджетное учреждение - http://ashcbs.ru -

К юбилею народного театра Л.Н. Россовой

    В год пятидесятилетия народного драматического театра г.Александровска-Сахалинского, я бы хотел поделиться с земляками новыми материалами о создателе нашего любимого театра Людмиле Николаевне Россовой, о её семье, потомках, для которых сахалинский городок навсегда останется родным и любимым.
В тексте буду использовать информацию из книги А.И. Краева, И.А. Цупенковой «Долгая дорога к большой сцене» (Очерки истории театра на Сахалине),Южно-Сахалинск, Сахалинское книжное издательство,2004 и опубликованные на сайте свои статьи:
«Театральный Александровск» от 04.03.2009 года
http://aleksandrovsk-sakh.ru/node/2284 [1]

«Город не может жить без театра» от 21.01 2012 года
http://aleksandrovsk-sakh.ru/node/6145 [2]

[3]

(юность артистки)

    Сколько себя помнит Людмила, её жизнь всегда была связана с театром. Родившись 12 июля 1896 года в московской семье известного актера, исполнителя классического репертуара Николая Петровича Россова, девочка в силу специфики артистического труда родителей, воспитывалась бабушкой. Тихая, скучная жизнь с лампадками и пирогами с приездом отца из гастролей ярко освещалась для дочери. В доме часто собирались актеры, художники, поэты. Слышались горячие споры о литературе и искусстве, читались вслух произведения русских и зарубежных авторов.
А после ухода гостей отец запирался в своем кабинете и репетировал свои роли, читая тексты с исключительным мастерством и музыкальностью. Людмила с замиранием сердца устраивалась за дверями отцовской комнаты и с наслаждением слушала. Наверное, именно тогда девочка решила, что служение сцене для неё самый достойный путь в жизни.
Спустя годы, когда ей довелось участвовать в спектаклях с известными актерами того времени М.В. Дальским и П.В. Самойловым, знание отцовского репертуара помогло Россовой в работе над ролями по пьесам Шекспира, Шиллера, Мольера, Гюго и других.
Пример отца, до самозабвения преданного своему делу, прошедшего трудную актерскую дорогу, полную творческих подъемов и падений, заставил молодую и талантливую актрису полюбить и оценить русскую культуру.
Незабываемыми оказались детские впечатления, когда ей довелось видеть на сцене МХАТа и БДТ блистательную игру зна­менитых актеров— Ермоловой, Южина, Ленского. В доме артиста Е. А. Лепковского, куда Людмила часто ходила с отцом, она слышала разговоры о творческих достижениях и ошибках, о радостях и трудностях актерской жизни.  Людмила страстно слушала и запоминала каждое слово. Эти ранние впечатления оставили глубокий след в её душе, и уже тогда она выбрала для себя жизненный путь — работа в театре.

[4]

(начало творческого пути)


Окончив женскую гимназию и затем, проучившись два года на историко-филологическом факультете в народном университете Шанявского (1909-1910 гг.), Людмила Россова поступает на сцену. По совету отца в 1911 г. она едет работать в провинцию. Весь багаж актрисы состоял из маленькой корзины, подушки, одеяла и жалованья 25 рублей в месяц. Впервые она вышла на сцену в сезоне 1911 — 1912 годов в Воронеже. Участвовала в сотнях спектаклей, сыграла множество ролей от лукавой изящной Мирандолины в «Хозяйке гостиницы» (через 50 лет Россова поставит эту пьесу на александровской сцене) до бабушки в «Деревья умирают стоя». Это была последняя роль актрисы в профессиональном театре, сыгранная ею в 1959 году.
Потом был Липецк, Ейск, Двинск. Ее роли — Эсмеральда в «Соборе Парижской богоматери» В.Гюго, Нюта в «Цепях» А.Южина, фея в «Потонувшем колоколе» Г. Гауптмана.

[5]

     Ант­репренеры не обращали на молодую актри­су никакого внимания, никто не интересо­вался, есть ли у нее опыт, знания, справится ли она с ролью, хотя играть приходилось мно­го. Пьесы выбирались исключительно с расче­том на кассу, на сборы. Количество репетиций увеличить было невозможно, так как играли не меньше трех премьер в неделю. О качест­ве спектаклей мало кто заботился. Были та­кие актеры и режиссеры, которые пытались создать план стройной, продуманной работы над спектаклем, но все это разбивалось о пос­тоянное стремление антрепренеров к наживе.
Тем не менее, молодая актриса набиралась опыта в этих поездках, рос её сценический талант. В 1914 году этот проявляющийся талант не прошел мимо большого знатока актерского искусства Федора Сологуба ( русский поэт, писатель, драматург, публицист. Один из виднейших представителей символизма и охватившего всю Европу- прим. Г.С.) В одном из писем Чеботаревской Анастасии 7 февраля 1914 года из Сызрани Федор Кузьмич пишет «Вчера днем был на репетиции. Старались, сколько умели. Женщины, как часто в театре, лучше мужчин. Катя совсем недурна,— Россова, дочь актера Россова. Костюмы, декорации, обстановка — все это, конечно, весьма убогое. Здание театра небольшое, принадлежит клубу торгово-промышленных служащих….Россова и Эльяшевич отказались от мысли о трико, и были босые в 1 действии, а Лилит — и в З и в 5. Для танца игралась лунная соната, первая часть, а танец мы скомпоновали при помощи Инсаровой, которая танцует; вышло довольно прилично. Публика слушала чрезвычайно внимательно, после каждого акта — вызовы актеров и автора» http://www.fsologub.ru/doc/letter1/letter1_186.html [6]
Страстная любовь к театру и молодые силы помогали Л.Н. Россовой в работе. В автобиографии она писала: «…Получивши сколько-нибудь значи­тельную роль, и радуешься безмерно, и дро­жишь, как бы не испортить ее за недостат­ком времени и отсутствием учебы. С горечью и радостью вспоминаю я эти годы работы па сцене. Не всегда сытая, почти всегда без денег, но полная надежд, мчишься, бывало, на репетицию. Ни холод в театре, даже вода замерзала в стакане в нашей молодежной уборной, ни официальный холод в обращении с нами антрепренеров — ничто не могло заставить меня разлюбить мою работу. Надо сказать, что огромное большинство молодежи и в то время, так же как и сейчас, горело настоящим энтузиазмом к работе. Так, с малыми измене­ниями я проработала шесть лет до 1917 года. К этому времени я была уже «репертуарной» актрисой.       Справедливость требует отметить, что и в то тяжелое для искусства время и у нас в провинции рождались прекрасные высоко­художественные спектакли. Большие мастера плюс талантливая молодежь и горячая любовь к работе — вот что рождало такие спектакли».

[7]

(Л.Н. Россова с дочерью Людмилой)


Бастовали рабочие, в артисти­ческих салонах чаще звучало слово «революция», потом была война. Она знала об этом, не могла не знать.
А в Художественном — премь­ера, новая роль отца, споры о великом искусстве.
Но жизнь все-таки напо­минала о себе. Связи семьи, принадлежавшей к широкому кругу трудовой интеллигенции, были довольно разносторонними. Еще девочкой она часто бывала у доброго друга отца — народ­ной учительницы. Скромная ком­ната, простая мебель, угоще­ние — чай, бутерброды. А ве­чером вместе с родителями от­правлялась с визитами к жене миллионера. Ей было хорошо у обеих, но слишком уж разитель­ными были контрасты.
И даже вступление в театр — святая святых — преподнесло ей наглядный урок. «Маленькая актриса на маленькие рольки», она получала мизерную плату..
Революционные события 1917 г. застали Россову в Риге. После занятия города немцами русские актеры выехали в Гельсинг­форс (Хельсинки), где попытались «строить настоящий советский театр». Здесь Людмила оказалась свидетельницей свержения советской власти в Финляндии, сопровож­давшегося многочисленными эксцессами, зверствами шведов и белофиннов.
В 1918 году театр выступал в Гельсингфорсе. Время было су­ровое. Немцы подходили к Пет­рограду, финская буржуазия от­крыто демонстрировала свою не­нависть к «советским» актерам, Голодно, холодно, одиноко. И тог­да пришел товарищ Маслов. Людмила Николаевна и по сей день не знает, кем он был, но точно известно — большевик Он сказал: «Мы уходим. Вам бу­дет трудно. Вот, хоть какое-то время продержитесь».
Немного масла, сахара, муки… Может быть, это был его паек.
Пережив, немало страданий и страха, с большим тру­дом Людмила Николаевна возвратилась в род­ную Москву.
В 1918-1935 гг. Россова играла в теат­рах Вологды, Новороссийска, Усть-Сысольска, Сызрани, Сталино, Запорожья, Бердянс­ка, Иваново-Вознесенска, Феодосии, Якутска. В своей автобиографии она позднее писала: «…С особой теплотой вспоминаю я спектак­ли в Донбассе (Сталино и рудники). Нигде не встречали актеры такого теплого дружеского искреннего приема, как там. На спектаклях всегда царила тишина, каждое слово слуша­лось с глубоким вниманием. А мы ведь далеко не всегда были на высоте исполнения. И вот это внимание, эта любовь к театру рабочего зрителя заставляли нас подтягиваться, строже относиться к своей работе».
Людмила Николаевна удивлялась: неужели этим истощенным, разутым и раздетым людям нуж­но их искусство? Понимают ли они хоть что-нибудь? Или их просто влечет красочное зрели­ще? Зачем нужен Шиллер без­грамотным якутам?
Понимание пришло после. Да, этим людям нужно искусство. Их душа жадно открыта всему прекрасному, возвышенному. Бо­лее того — своими делами, по­рой ценой своей жизни они тво­рят это прекрасное, возвышен­ное. Они страстно мечтают о том времени, когда это прекрас­ное и возвышенное станет по­вседневной нормой, когда чело­век достигнет подлинных высот своего величия.
А разве не ту же цель ставит перед собой театр?
Прекрасный, сказочный, волшебный мир. Театром жил ее отец, известный русский актер, театру принадлежали люди, которые ее окружали. Ленский, Ка­чалов, Ермолова, Мейерхольд — для нее это не просто пре­красные имена из истории ис­кусства, для нее это живые, бесконечно дорогие и почитаемые люди. «О, вам. молодым, трудно представить себе, какие это бы­ли актеры!» — говорит Людми­ла Николаевна.
И тогда исчезла разделительная черта между двумя ее ми­рами — театром и реальной жизнью. Большая жизнь ворва­лась в театр, заполнила его но­вой героикой, новым пафосом.
В своих актерских странстви­ях она видела, как воочию ме­няется старая, патриархальная Русь, как возрождаются к новой жизни заштатные провинциаль­ные городки.

[8]

(муж И.Сагайдаров и дочь Л.Россовой)

    Приглашение в труппу Сахалинского областного драматического театра не было для Людмилы неожиданным. Внимание к Сахалину в советском обществе 30-х годов было исключительным. Картины каторжного Сахалина из воспоминаний актрисы Каратыгиной и книги Антона Чехова сменили выпуски журнала А.М. Горького «СССР на стройках», посвященные островным свершениям. Со страниц журнала 1934 года смотрели красивые молодые лица людей. Их достижения в освоении природных ресурсов, построении новой жизни захватывали дух. Перемены были просто фантастические. Не случайно, в бестселлере того времени фантастическом романе «Крах инженера Гарина» Алексей Толстой направляет своего героя на дирижабле в главные морские ворота Сахалина – АЛЕКСАНДРОВСК.

[9]

     Приехать на Сахалин Людмила согласилась не раздумывая. И когда в 1936 году она с мужем режиссером Иваном Сагайдаровым и группой ак­теров приехала на Сахалин, она уже не удивлялась, что здесь и следов не осталось от царской каторги, что на самой далекой окраине люди живут теми же высокими помыслами, какими живет вся страна.
На сцену Сахалинского областного драматического театра Л.Н.Россова принесла свой талант, богатый сценичес­кий опыт, профессиональную зрелость и подлинную актерскую культуру, сочетаемую с высокой, требовательностью к себе. С волне­нием начинала она работу в новом творчес­ком коллективе. Одной из первых ролей актрисы, завоевавших сердца сахалинцев, была роль Катерины в пьесе А.Н. Островского «Гроза». Лучшие ее работы были от­мечены дипломами и почетными грамотами. В сахалинском театре раскрылся ее талант режиссера. Этому умению она училась у разных мастеров, том числе и у своего мужа режиссе­ра И.Сагайдарова.
Первомайский номер «Советского Са­халина» за 1941 год. Среди многих празд­ничных материалов можно прочитать: «…С большим творческим волнением и ра­достью приступила я к ра­боте над ролью доктора Ма­рины Страховой в пьесе «Сильнее смерти». И подпись — артистка Сахалинского областного драматического театра Л. Россова.
Не знала тогда Людмила Николаевна, не могли пред­полагать и ее коллеги по ис­кусству, что всего лишь че­рез полтора месяца слова эти — «Сильнее смерти» — станут конкретным определением мужества и стойкости советских людей, мерой солдатского подвига; что весь этот год — 1941-й — войдет в историю как год не бывалой борьбы, невиданно­го героизма, грядущей побе­ды.
Маленькая заметка из газеты «Советский Сахалин» за 1943 год: «Недавно в подразделении, где командиром тов. Кудрявцев (179 стрелковый полк, отличившийся в боях за Котон (п. Победино) в авг.1945- прим. Г.С.), выступали артисты Сахалинского областного драматического театра. Бойцы и офицеры с большим интересом просмотрели спектакли: «Без вины виноватые», «Нечистая сила» и прослушали концерт. Спектакли оставили хорошее впечатление у пограничников. Они горячо благодарили коллектив артистов драмтеатра и просили почаще приезжать в гости». Напомню, что в нескольких километрах от сцены граница, до зубов вооруженный враг…
Языком искусства, средст­вами сценического воплоще­ния утверждал и воспиты­вал театр лучшие черты советского человека, вносил свой вклад в дело всего на­рода, всей страны — «Все для фронта, все для побе­ды! »

[10]

   В одни из многочисленных гастролей, когда труппа Александровского театра ставила спектакли в соседнем районе в п.Красная Тымь. Артистов размещали на ночлег по домам местных жителей. Людмила Россова остановилась в доме родителей Нинель Ивановны Айтугановой. Как рассказывала автору в те годы девочка подросток. Образ артистки, её красивый голос, манеры поразили девочку. Где бы в последующие годы не трудилась Нинель Ивановна, мечта о жизни артистки следовала за нею. Когда в 60-е годы Россова пригласила Нинель в труппу народного театра, Айтуганова согласилась не раздумывая. И на долгие годы стала ведущей актрисой народного театра.
1945-й год. В победном мае война для сахалинцев не окончилась. Едва отгремели залпы салюта, Сахалинский об­ластной драматический театр с полным основанием можно было назвать прифронтовым — началось освобождение южной части Сахалина и Ку­рильских островов от япон­ских захватчиков.
…С первых же дней боев театр перешел на «военные рельсы». Стремительно про­двигались на юг советские солдаты — и вслед за ними на попутных грузовиках, пешком, любой оказией дви­гались выездные бригады театра. Концертные програм­мы шли в блиндажах и око­пах, на опушках леса, в во­енных госпиталях и на пе­редовой. Порой артисты по­падали под обстрел, но каждая сценическая площадка неизменно оказывалась там, где нужнее всего было бой­цам живое слово искусства.
— Помню, читала я «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» Константина Симонова, — вспоминает Людмила Николаевна Россова. — Тесная землянка не могла вместить и небольшой части слушателей. Тогда мы вышли на поляну — и про­должали свой концерт. Голо­са перекрывала канонада близких боев, но нас слуша­ли, и в эти минуты мы, ар­тисты театра, чувствовали се­бя товарищами по оружию всех наших зрителей.
Заслуженно грудь Людмилы Николаевны, как и большинство её коллег украсила боевая медаль «За победу над Японией».
Был освобожден Южно-Сахалинск. И вскоре собрал­ся в дорогу весь театр — с декорациями и реквизитом, вся труппа почти в полном соста­ве. Через несколько дней на южносахалинской сцене состоялась первая премьера…

[11]


Но переехали в новую островную столицу всё же не все, к счастию для александровцев. До конца мая 1948 года Александровский городской театр работал на городскую аудиторию, а затем два месяца гастролировал по районам южной части Сахалина, дав в течение года 214 спектаклей, которые посмотрело 56,9 тыс. человек. Иными словами, на каждом спектакле, в том числе и гастрольном, побывало в среднем по 265 зрителей. И хотя полные аншлаги случались, скорее всего, нечасто, театр был очень востребован в первые послевоенные годы, ведь в те годы города и поселки области почти не имели больших театрально-концертных залов с нормальной сценой. Между тем областное начальство, уделявшее главное внимание финансовой стороне дела, было явно не удовлетворено итогами деятельности театра. Фактически его годовой план по количеству спектаклей (300) был выполнен только на 71,3 %, а по числу зрителей (96,0 тыс.) — лишь на 54,7 %.

  К сожалению, в последующие годы положение театра не изме­нилось, поскольку ни его финансовых, ни репертуарных планов от­дел по делам искусств облисполкома корректировать не стал. Меры по его поддержке носили больше моральный характер. Например, в мае 1950 года, в связи с 25-летием освобождения Северного Са­халина от японской оккупации, Александровский драматический театр наградили Почетной грамотой обкома ВКП(б) и облиспол­кома, а также ему выделили 7 тыс. рублей на премии коллективу и 50 тыс. на ремонт здания.
Многие постановки Александровского театра более или менее успешно повторяли репертуар областного драматического театра. Так, в 1951 году александровская труппа играла спектакль «Голос Америки». Костюмы и часть реквизита были задействованы из об­ластного театра. В том же году главный режиссер городского театра, заслуженный артист РСФСР К. А. Зеленевский удачно поставил пьесу М.Горького «На дне». Как большое актерское достижение зрители и критика отметили игру Зеленевского, исполнившего Луку, артиста Кормушкина — за роль Бубнова, артиста Горохова — за роль Сатина, актрису Зорину, сыгравшую Василину. И вообще, в 1951-1952 годах в Александровском театре шло немало хороших постановок: «Сады цветут» В. Масса и Н. Куличенко, «Честность» К. Финна, «Лондонские трущобы» Б. Шоу, «Родные места» Л. Ма­люгина, «Женитьба Белугина» А.Островского, «Евгения Гран О. Бальзака и ряд других.
Но к этому времени над старейшим сахалинским театром ста­ли сгущаться тучи. В 1952 году облисполком ходатайствовал перед Советом Министров РСФСР о ликвидации театра в городе Александровске, мотивируя свое предложение тем, что дальнейшее его существование в условиях бездотационной работы ведет к увеличению убытков. Доходы театра не могли компенсировать его расходы. Задержки заработной платы коллективу достигали трех ме­сяцев. Что же до местных властей, то компенсировать все расходы театра и содержать его за счет городского бюджета они не могли. Понятно, что разговоры о предстоящей ликвидации не прибавля­ли творческого энтузиазма. Однако надежды на восстановление театра еще оставались, поэтому его имущество передали в областной драматический театр не полностью; многое еще сохранялось до окончательного решения вопроса. Надо сказать, что и коллектив театра, и, конечно же, зрители города Александровска единодушно высказывались против его закрытия.
Осенью 1953 года, к большой радости жителей Александровска, после годичного перерыва, вновь открыл свой сезон городской дра­матический театр. Его творческий состав значительно обновился. Главным режиссером был назначен С.К.Шпанов, режиссером -Б.Г. Полевой-Фельдман. На областную сцену в Южно-Сахалинск перешли заслуженная артистка РСФСР Н.Е.Ходорович, артисты И. Н. Вернадская, Б. В. Горохов и некоторые другие. Но в бывшей сахалинской столице еще оставались «вете­раны», те, кто считал себя патриотами своего театра. А точнее — остались истинные подвижники, на которых испокон веков держалась интеллектуальная жизнь российской провинции. Среди них старейшие и опытные артисты В.А.Сучков-Федоренко, Л.Н.Россова, главный художник театра И.И.Чижов. В об­новленной труппе имелось немало молодежи, в основном воспитанников московских вузов.

[12]

     7 ноября 1953 года в заново отремонтиро­ванном здании спектаклем «Опасный спут­ник» по пьесе А. Салынского театр возобновил свою работу. Как отмечалось в газетах, пьеса не была свободна от недостатков, несла отпечаток мелодраматизма, но ее постанов­ка явилась своего рода реакцией на бездейственность «бесконфликтной» драматургии, которой театр отдал дань в предшествующие голы.
Восстановление театра заметно всколыхну­ло несколько затухающую культурную жизнь бывшей сахалинской столицы и прилегаю­щих районов северной части острова. Труппа сохраняла свои лучшие традиции. Дирекция выпустила серию абонементов. Не прекра­щалась шефская и гастрольная деятельность. Уже через месяц артисты выехали в Тымовское, сыграв несколько спектаклей на сцене районного Дома культуры и в сельских клу­бах. До весны 1954 года артисты побывали у шахтеров, колхозников, провели несколько зрительских конференций. Заботясь о юных зрителях, театр показал новогоднюю сказку в стихах, написанную артистом И.Г.Левишкиным, затем — «Тайну светящегося камня» Л.Устинова, «Ее друзья» В.Розова и другие спектакли для детей, подростков и старше­классников.
    За шесть последних сезонов (1953-1959 годы) Александровский городской драмати­ческий театр показал более двадцати пьес. Его репертуар был весьма разнообразен по темам жанрам, откликался на юбилейные даты в истории страны. Так, в связи с широко от­мечавшимся 300-летием воссоединения Ук­раины с Россией театр подготовил несколько пьес украинских авторов. Серию постановок открыл спектакль «Любовь на рассвете» по пьесе Я.Галана. посвященный теме формирования характера советского человека. Затем на афишах появилась сатирическая комедия В.Минко «Не называя фамилий», направлен­ная против мещанства и эгоизма, и коме­дия Г. Квитка-Основьяненко «Шельменко-денщик» и «Платон Кречет» А. Корнейчука. Данью времени, пропитанному духом «холод­ной войны», стала постановка пьесы В.Собко и Б. Балабана «Сто миллионов», призывавшая к бдительности и борьбе с происками иност­ранных шпионов и прочих «агентов импери­ализма».
     И вообще, театр заметно усилил внимание драматургии народов СССР, поставив коме­дию белорусского автора А. Макаенка «Камни в печени», пьесу латышского классика Р. Блаумана «В огне», современную эстонскую драму «Блудный сын» Э. Раннета.
Но основой репертуара последних сезонов являлась русская классическая драматургия: пьесы А.Островского «Шутники», «Сердце не камень» и другие. По традиции в репертуаре оставался «Разлом» Б. Лавренева. С большим успехом шла комедия «Обыкновенный чело­век» Л. Леонова. Театр следил за культурной жизнью российских городов. Так появились спектакли «Настоящий человек» (инсцени­ровка по «Повести о настоящем человеке» Б.Полевого) и «Годы странствий» А.Арбузова, посвященные героям Великой Отечественной войны; пьеса В.Пистоленко «Любовь Ани Березко» и другие популярные драматургичес­кие произведения 50-х годов.
    В 1956 году за большой вклад в развитие театрального искусства Людмила Николаевна Россова была удостоена почетного звания « Заслуженная артистка РСФСР».

[13]

    (последняя роль актрисы «Деревья умирают стоя»)

    1 февраля 1959 года в нашем театра состоялась премьера спектакля «Сильнее ночи». Драма шла несколько дней. А уже 6 марта афиш не стало театр перестал работать.
    1 июля 1959 года Александровский город­ской театр все же расформировали. Офици­альным основанием для этого послужили указания Совета Министров РСФСР о пере­воде на самоокупаемость и «об упразднении малохудожественных, дорогостоящих теат­ров», а также приказ Министерства культуры РСФСР от 30 декабря 1958 года № 849 «О ме­рах по улучшению финансово-хозяйственной деятельности театров». Внешне все выглядело убедительно, поскольку, как уже отмечалось, с перенесением областного центра в Южно-Сахалинск у старейшего сахалинского теат­ра начались серьезные проблемы. Во-первых, более чем оскудела его финансовая подде­ржка. Во-вторых, сложилось мнение, что го­род Александровск уже не может обеспечить «необходимой зри­тельской базы» для стационарного театра, который фактически стал передвижным. Ра­ботая в своем городе не более трех-четырех ме­сяцев, театр показывал по 3-4 спектакля в неделю и играл их с очень неболь­шими сборами. В остальные дни здание театра использо­валось для молодежных ве­черов и официальных мероп­риятий.
     В 1959 году Людмила Николаевна вышла на пенсию. Пожалуй, в любом другом случае можно было бы и закончить рассказ о жизни провинциальной актрисы. Разменен седьмой десяток лет жизни, позади захватывыающий роман с театром, аншлаги на многих сценах России, признание государства… Что ещё нужно для спокойной старости актрисы?Такие мысли подошли бы любой другой актрисе, но только не Россовой. Подруги по театру удивляясь спрашивали Людмилу Николаевну: «Вы же москвичка, да и муж работает в центральной России, зачем Вам оставаться на Сахалине?». «Знаете, девочки, прикипела всей душою к островной природе, к этим красотам, к этому морю… В Москве этого нет. Я без Сахалина уже не смогу»-отвечала Россова.
    «Режиссер без театра, всё равно, что генерал без армии»- шутила Людмила Николаевна. Непривычно тихая и спокойная жизнь тяготила её. А рядом с домом стояло большое красивое и полупустое здание нового районного Дома культуры, о постройке которого все актеры театра мечтали долгих 20 лет и в проект которого Россова лично вносила изменения для максимальной пользы будущего театра.
    И однажды Людмила Николаевна не выдержала. Она встретилась с директором нового Дома культуры и убедила его в необходимости открытия драматического кружка. Вскоре в фойе появилось скромное объявление о наборе в кружок всех желающих. Предложение заслуженного режиссера, конечно, вызвало горячую поддержку у руководства отдела культуры, хотя, поначалу многие недоумевали, почему она, заслужившая право на спокойную старость, взваливает на себя столь хлопотное дело.

[14]

   — Не мыслю своей жизни без театра – это раз, а во вторых, город должен иметь свой театр, и в третьих вы не подозреваете , сколько способных у нас людей…- так отвечала Россова.
Нельзя сказать, что решение Людмилы Николаевны было спонтанным и не взвешенным. Она знала, что говорила. Уже год, как Россова занималась с одаренными детьми в театральном кружке Дома пионеров. Многих из низ режиссер видела в будущей труппе драмтеатра.
Годом спустя в ноябре 1961 Людмила Николаевна получила письмо от своего воспитанника Володи Третьяка «…Несмотря на большой конкурс, приемные экзамены сдал хорошо и зачислен в театральную студию при Новосибирском драмтеатре «Красный факел». Большое спасибо за то, что Вы и нашли, и разбудили в моей душе любовь к театральному искусству. Я приложу все усилия и старания,чтобы стать настоящим артистом». И ученик Россовой Л.Н. ныне заслуженный артист Республики Мордовия Владимир Леонтьевич Третьяк выполнил обещание данное учителю.
Почти пятьдесят человек пришли на первое занятие. Вчерашние зрители, сейчас они сами решили посвятить свое свободное время искусству. Не все, конечно, пони­мали, сколь нелегок труд самодеятельного артиста, как бывает трудно, а порой и невозможно совместить репети­ции с работой, учебой. Россова знала, что многие из них скоро разочруются и, может быть, уже в следующий раз не придут. В своем первом выступлении перед круж­ковцами она не скрывала тех трудностей, которые их ждут, не обещала им легкой и безоблачной жизни. Она разговаривала с ними, шутила, а сама чутко вслушивалась в их голоса, следила за тем, как они двигаются, как сме­ются, как, наконец, слушают ее и друг друга. Людмила Николаевна словно прикидывала на каждого из них те роли, которые им, быть может, предстоит сыграть…
Она сразу же обратила внимание на смуглого два­дцатилетнего паренька с чуть раскосыми черными глаза­ми. Он что-то говорил своему соседу, и Россову поразил голос парня: красивый, глубокий баритон с выразительными интонациями, бархатный тембр. На подобный голос оборачиваются, раз услышав, его уже трудно забьпь.
— Кто это? — спросила Россова у директора Дома культуры Василия Романюка, тоже записавшегося в кру­жок.
— Вася Дельмухамедов, рабочий судорембазы.
— А вы не знаете, он раньше нигде не занимался? Мне кажется, что кто-то работал с его голосом.
— Нет, это от природы.
Россова что-то записала в своей тетрадке, еще раз окинула взглядом всех собравшихся, потребовала тиши­ны, сказала:
— А теперь я буду читать вам пьесу Алексея Макси­мовича Горького «Егор Булычов и другие». Многие, ко­нечно, уже знают ее, может быть, видели и спектакль, но я попрошу вас быть внимательными: ведь среди действую­щих лиц могут быть и ваши герои. Ищите их…
Отрываясь иногда от текста, Людмила Николаевна за­мечала, как напряжены слушатели, с каким волнением следят они за событиями в доме Булычова, как трогают их метания Егора, его ненависть к мракобесию, ханжест­ву, лицемерию.
«…Смогут ли они понять трагедию Булычова, восстав­шего против морали своего класса, но слишком прочно связанного с ним узами прожитого? Это сложно, но это и необходимо», — думала Россова.
— Вася, — обратилась она к Дельмухамедову после чтения, — я предлагаю вам роль Булычова.
Паренек вздрогнул от неожиданности, хотел было воз­разить, но Людмила Николаевна видела в его глазах не растерянность или смущение, а заинтересованность, и по­няла, что он уже думает над ролью, примеривает ее на себя.
— Не торопитесь с ответом, Вася… Нам предстоит много работать!

[15]

  И началась работа! Для начинающих актеров это бы­ли дни радостей и огорчений, долгих репетиций и мучи­тельных сомнений. Не всем оказалась под силу сложность задач, поставленных режиссером. Несколько человек ушли из кружка сразу же, раньше они просто не подозре­вали, сколь серьезна и ответственна работа в драмколлективе. Другие уходили, справедливо оценив свои способно­сти, поняв, что им не справиться с ролью. Остались те, кто был действительно увлечен новым делом, кто чувст­вовал, что сможет принести пользу коллективу.
Людмила Николаевна кропотливо работала с каждым исполнителем, вместе с ними разбирала характеры ге­роев, их манеру говорить, двигаться, жестикулировать. Не всегда ее советы воспринимались сразу, приходилось много показывать, но как она радовалась, когда за неуклюжим еще исполнением просматривалось зерно бу­дущей роли, когда от репетиции к репетиции в ней зрело убеждение, что спектакль будет.
Перешли к мизансценам. Россова стремилась к тому, чтобы кружковцы не механически выполняли ее требова­ния, а наполняли бы свои физические действия мыслью, чувством, чтобы делали все естественно и непринужденно, чтобы образ обрастал своими привычками и характером.
Удивлял своими творческими возможностями Вася Дельмухамедов. В двадцать лет играть Егора Булычова— это, пожалуй; уникальный случай. Россова угадала в парне драгоценный дар перевоплощения. Ее веру в то, что он справится с ролью, подкрепляла необыкновенная рабо­тоспособность Дельмухамедова: с томиком пьес Горького он не расставался целыми днями.
Сначала репетировали трижды в неделю, потом ежедневно, по три-четыре часа. Расходились в полночь и шли — кто работать в ночную смену, кто готовиться к завтрашним урокам, кто просто торопился домой, где накопилось немало дел по хозяйству. Хочется упомянуть хотя бы некоторых энтузиастов того первого спектакля, от которо­го, как говорится, и пошел народный театр. Это кузнец стройуправления Рачителев и знакомый уже нам Романюк, которые несколько дней перед премьерой ходили да­же на работу в костюмах своих героев, чтобы естественнее выглядеть на сцене. Это студенты горного техникума Ко­шевой, Олейников, Медельянов, которым после ночных репетиций приходилось пробираться в свое общежитие че­рез окно (а сейчас это вполне солидные, взрослые люди). Это домохозяйки Фафурина и Пантюхина, продавец Чурбакова, учительница Сагайдарова (сейчас заслуженный учитель школы РСФСР и артистка народного театра), школьник Третьяк, ставший профессиональным артистом, и другие, всего 24 человека. Кружковцы были не только — способными актерами, это были прежде всего культурные, начитанные люди, хоро­шо владеющие литературным языком, свободно разбираю­щиеся в общественных и по­литических вопросах. Духов­ное богатство этих людей, жажда сделать свою жизнь творческой, насыщенной привели их в драматический коллектив и определили ус­пех спектакля.
И вот премьера! Самодеятельные актеры, многие из которых впервые видели свет рампы, волновались безмерно. Людмила Николаевна, сама взволнованная, подтруни­вала над страхами своих вос­питанников.
Уже после первого акта зрители долго и дружно апло­дировали, а в конце спектакля зал был взволнован не меньше исполнителей.
Спектакль «Егор Булычов и другие» сыграли десять раз. В то время участники драмколлектива были, навер­ное, самыми популярными людьми в городе. Их узнавали, приветствовали, спрашивали о планах на будущее.
— Будем ставить Островского! — сказала однажды Людмила Николаевна. — Завтра приглашаю на читку его пьесы «Праздничный сон — до обеда». Предупреждаю: будет весело!
После постановки комедии Островского было еще много спектаклей. Репертуар театра — это отражение идейной зрелости его коллектива, его художественных принципов. Он позволяет судить о творческих возможно­стях актеров. «Последние» Горького, «Разлом» Лаврене­ва, «Любовь Яровая» Тренева, «Домик на окраине» Арбу­зова, «Неравный бой» и «Перед ужином» Розова, «Бара­банщица» Салынского, «Стряпуха» Софронова, «Дип­ломат» Алешина — таков репертуар Александровского народного театра. Спектакль «Неравный бой» был отмечен дипломом 2 степени на Всероссийском конкурсе народ­ных театров и дипломом I степени на областном смотре.
Народные театры — высшая форма художественной самодеятельности. Они возникли как конкретный отклик на требование времени: сделать искусство составной ча­стью жизни нашего современника. Создавая творческие ценности, самодеятельные актеры выполняют прежде все­го общественную роль — активно воздействуют на зрите­ля искусством, воспитывают их эстетические вкусы.
После премьеры зритель обязательно снова посмотрит в программу и узнает, скажем, что бесстрашную Бара­банщицу Нилу Снежко играла продавец Л. Чубарова, что в роли матроса-большевика Годуна или дипломата Мак­симова или Шванди выступил учитель Г. Воронин… Теле­графистка А. Сабанина, партийный работник Н. Айтуганова, капитан милиции Н. Фомин, слесарь А. Пантюхин, работник межрайторга В. Окладников, учительница А. Добрыдина, студентка Т. Белецкая — все это имена актеров, полюбившихся александровцам. Некоторых из них мы увидели и на последних репетициях комедии Гольдони «Хозяйка гостиницы».

____________________________________________________________________________________________________________

Приложение 

[16]

[17]

Запоминающиеся роли Л.Н. Россовой

[18]

[19]

[20]